Господи, на кого же он похож? Повернется, наклонит голову, сверкнет глазами, и всякий раз облик «перерисовывается»: то мой визави обернется интеллигентом-дворянином, то предстанет в обличье русского офицера позапрошлого века или «закутается» в тогу римского патриция. Ему и вправду доводилось влезать во множество образов разных времен, ибо лицедейство – суть этого человека, его жизнь. К тому же он талантлив и обладает благодатной и благородной внешностью: мощная голова, волевые скулы, высекающие искры глаза…

Я не представил моего собеседника, однако вы, верно, его и так узнали: Александр Пороховщиков, народный и очень популярный артист России. Далее – почти театральная ремарка: беседа проходит в небольшом кафе. На столе – красное вино, чуть позже подадут харчо, жульены из креветок и кофе. Антураж вполне в духе «гастрономической» беседы, однако ее огонек разгорится не сразу…

– Мне почему-то кажется, что декабрист Пестель, сыгранный вами в «Звезде пленительного счастья», вам близок…
– Так и есть, Павел Иванович был настоящим мужчиной, а таких я уважаю. Он из тех, кто сохранял верность слову, а благородство и честь почитал. К тому же умница, храбрец… Да, я с превеликим удовольствием переселился бы в то романтическое и честное время из нынешнего – пустоватого и подловатого.

– Однако ж «кавалергарда век недолог», Александр Шалвович...
– «И оттого так сладок он»! Стреляться за честь женщины? Охотно! На войну – за Родину, за веру? Без раздумий! Натура у меня такая, да и фамилия «вспыльчивая».

– Так что, выпьем за прошлое?
– Отчего же? Давай за будущее, но с былыми славными традициями.

– С готовностью, но я слышал, что вы нынче с горячительными напитками в ссоре. Или слухи преувеличены?
– Как тебе, Валер, сказать… Я и сейчас по хорошему поводу не откажусь выпить бокал или рюмку чего-нибудь, но интерес к алкоголю расплескал. Он хорош к месту, когда напротив сидят очаровательные люди и плавно течет беседа. Милая, душевная. Ну а поскольку таких собеседников не густо, то и застолья случаются все реже. И курить, между прочим, я бросил.
Раньше действительно выпивал немало. Мог на грудь взять граммов триста-четыреста водки, понятно, захмелеть, а потом о чем-то серьезном подумать, сосредоточиться и протрезветь, причем моментально.

– Теперь позвольте, Александр Шалвович, узнать о ваших кулинарных пристрастиях. Напомню читателям, что вы – правнук Александра Александровича Пороховщикова, владельца «Славянского базара», известнейшего московского ресторана. А потому позвольте поинтересоваться – не напоминают ли о себе гены?
– Не знаю, но вкусно поесть любил. И сейчас, когда иду по Старому Арбату и слышу мясной дымный запах, картинка молодости тут же возникает – сколько раз душевно сидели с друзьями под шашлычок и красное вино в «Риони». Славное, между прочим, было заведение и светлая ему память…

– Вы как-то грустно сказали, что любили поесть. Прошедшее время случайно упомянули?
– Я и сейчас едок неплохой, только от мяса жизнь меня отодвинула, порой скушаю кусок баранины или молодого поросенка. И то немного. Говядину не ем и другим не советую: корова – животное пугливое, стало быть, адреналина в ее мясе много, а это, как известно, вредно. Ну а к плите, как и раньше, становлюсь охотно.

– И рецепт фирменный дать можете?
– Увы, никаким экзотическим кушаньем читателей не удивлю. А опытом моего хорошего знакомого поделюсь охотно, тем более плоды его творчества едал неоднократно и с превеликим удовольствием. Брал он свиную вырезку – тонкую, сантиметра полтора в толщину – и на несколько минут опускал в кипящее масло, потом заливал коньяком. Мясо примерно час пропитывалось ароматной влагой, затем разрезалось на куски и отправлялось в жаровню. Вкус был восхитительный!
Мой знакомый утверждал, что ни в коем случае нельзя жарить шашлык вместе с помидорами, луком, яблоками или еще с чем-то. Все готовил отдельно! Нарезал свинину, сверху заливал майонезом и на ночь ставил в холодильник. Утром доставал, непременно разминал руками, резал. Ну а дальше все как обычно.
Еще один совет приятеля запомнился: когда шашлык жарится, его нельзя поливать вином! Водичкой сбрызнуть надо, а вот вино – только для внутреннего употребления… Да, еще грецкие орехи – жареные и размолотые – хорошо в шашлык добавлять. Да и в харчо они годятся.

– А какой-нибудь забавный «мясной случай» на память не приходит?
– Приходит, только сначала мне не до смеха было… Связана эта история с Афганистаном, в то время там находилась Советская армия. Отправился я туда в составе делегации наших деятелей культуры. Куцая она, правда, вышла – сначала записалось много народу, но в итоге рискнули поехать только трое: сценарист Женя Месяцев, журналист, не помню, из какой газеты, и я.
В Кабуле поселились в гостинице, в которой полстены взрывом вышибло. На всякий случай выдали нам автоматы, хотя в то время объявили перемирие. Однако стреляли на улицах чуть ли не каждый день, правда, с разной интенсивностью.
Как-то журналист пригласил меня к себе «на телевизор» – из Европы транслировали какой-то важный футбольный матч. Я собрался, взял арбуз – зеленый, как огурец, и совершенно безвкусный, как потом выяснилось. Открываю дверь и вижу в полумраке двух бородачей с автоматами, чуть поодаль на простыне – старики в чалмах на коленях сидят, губами шевелят: молятся. Прямо как в «Белом солнце пустыни».
Спускаюсь по лестнице – в холле перед большим телевизором сидят такие же старцы. И тут один из них поворачивает голову, и от его пристального взгляда я буквально холодею. Афганец тычет в меня пальцем и нехорошо так усмехается: «Вах-вах-вах! Бандито!» У меня и вовсе душа в пятки рухнула.
Прихожу в гости, сажусь в кресло. Вместо того чтобы арбуз на стол положить, к себе прижимаю. И руки трясутся. Рассказал обо всем журналисту, а он веселиться начал: «Теперь тебя, Саш, здесь все на руках носить будут». И пояснил: «Только что фильм показывали – «На крутизне», где ты белого офицера играешь и красных рубишь. Для афганцев ты теперь «бандито», то есть свой человек…»
На другой день спускаемся в ресторан, и к нам официант в белоснежном переднике, хотя до этого всегда ходил замызганный, бросается с поклоном: чего, мол, изволите? Мы «изволили» плов, и вскоре он нам принес громадную порцию потрясающего, удивительно вкусного блюда.
Я же до самого конца поездки пользовался популярностью, особенно у официантов и поваров, что позволило нашей маленькой компании перепробовать чуть ли не все блюда афганской кухни.

– С мясом понятно. А к рыбе как относитесь?
– Хорошо отношусь. Я же подводной охотой чуть ли не с детства занимался: пронырял все российские холодные озера, там и полиартрит, кстати, заработал. Ну и рыбки столько разной и во всех видах съел, что и представить невозможно.

– Любимое блюдо есть?
– Есть, но не одно. Уху уважаю, строганину обожаю. Меня один гурман палтус научил готовить. Нарезаешь, посыпаешь крупной солью и под гнет до утра. Не еда, а восторг. Но если честно, я неприхотлив, на тарелку хоть гвозди положу, если голоден.

– Жареные или вареные?
– Главное, чтобы их Ирочка, моя жена, приготовила. Наставлениями и советами она не докучает – это можно, то нельзя. Что прошу, то и стряпает: болтушку из яиц с помидорами, картошечку с огурчиками, только чтобы обязательно хрустели… Она, моя хорошая, с душой готовит и с любовью, а потому вкусно получается. А если повар равнодушный еду готовит, да еще и зловредный, от нее и заболеть можно.

– А вы сами-то добрый?
– Ну, не злой, точно. Это ты, Валер, к чему?

– К тому, что и вам по стопам прадеда-ресторатора можно пойти. Благо подходящее место для хлебосольного заведения есть – чудесная резная изба в Староконюшенном переулке, которую вы арендуете. Народ к вам валом повалит…
– Нет, у меня с эти домом другие планы связаны. Знаешь, сколько в нем знаменитостей перебывало! Шаляпин, художник Коровин, композиторы Чайковский и Скрябин, а другой композитор, Рахманинов, играл в четыре руки с прабабушкой на красном рояле…
Хочу устроить здесь музей – не только династии Пороховщиковых, совершившей много полезных и добрых дел для России, но и других известных российских семей. Стану приглашать культурных и вовсе не обязательно известных людей: пусть общаются, говорят умные вещи, улыбаются друг другу.
Думаю, для детей клуб открыть и, может быть, маленький театр. Газету прадедовскую хочу возродить – «Русскую жизнь», где ни слова о политике и ни одной плохой новости не будет. Только – о солнце, любви и доброте. И о хорошей еде. Кстати, обязательно кафе в доме появится или трактир небольшой – и непременно с нашими, русскими кушаньями…

– Может, за славные начинания еще по чуть-чуть?
– По такому поводу – с удовольствием!