Кавказский тамада – профессия исключительно эмпирическая. Теория здесь мертва, а древо жизни, как известно, вечно зеленеет. Потому что тамада – должность выборная и временная, до следующего застолья. А деятельность его прозрачна настолько, что не придерется ни одна Еврокомиссия.

Итак, гости расселись, принюхались к царящим ароматам, приценились к натюрмортам на столе и к соседям по столу, звякнули вилки и ножи, и уже через несколько минут хозяин стола или инициативный гость провозглашают: «Бари тесанк» – по-армянски «К добру свиделись!», «Гаги марджос» – по-грузински «Да здравствуем мы!» или просто «Будем здоровы!» Это – единственный безликий тост, имеющий, тем не менее, смысловую нагрузку ознакомления с членами будущего сплоченного коллектива. Вот сейчас-то можно, звеня бокалами и не нарушая этикета, пристально вглядеться во все незнакомые лица, чтобы мысленно определить авантюристов-выскочек и истинного лидера застолья.


Тамада – должность выборная

Претендующий на это высокое звание бывалый малый должен тут же подтвердить догадки соседей по столу, встав и провозгласив цветистый тост за хозяйский очаг (и по-армянски, и по-грузински это звучит очень похоже – «оджах» и «оджахи»). Конкуренты тут же подхватят инициативу и преподнесут свои философски обобщенные или политически актуальные, но обязательно вызывающие прочувствованную улыбку версии темы «Очаг». И никто, кроме алкоголиков и патологических тихонь, не выпьет, пока громогласно не изложит свой глубокомысленный взгляд на основу основ кавказской семьи. Этот этап – праймерис, возможность блеснуть юмором и эрудицией, опытом и информированностью, бескрайней порядочностью и толикой цинизма, чтобы завоевать симпатии участников застолья.

Только после этого в наступившем затишье хозяин или его ближайший родственник или друг поднимут бокал и, глядя в глаза отличившемуся гостю, провозгласят: «Баров караварес!» – «Управляй к добру (на основе добра)!» И все участники застолья повторят это напутствие и звякнут бокалами о бокал избранника коллектива. Да здравствует наилигитимнейший из руководителей – кавказский тамада!

Конечно, если бы президентов и премьеров избирали по такой проверенной тысячелетиями технологии, как кавказское застолье, и избиратели напутствовали бы их такими доверительными словами, то войн, военных переворотов и цветных революций не было бы вовсе. Были бы согласие и уважительность вокруг накрытого государством стола. Но не будем отчаиваться: европейская модель демократии настолько моложе кавказского застолья, что у нее есть еще время подучиться и исправиться. Не исключено, что потому-то посланники Европы и ездят так часто на Кавказ – чтобы выведать на месте суперсекретную тайну кавказского застолья.


Регламент и протокол

Конечно, тайна эта имеет множество внешних проявлений, которые можно проанализировать, но трудно понять, а тем более – повторить. Например, как это получается, что мужчины здесь основательно пьют, но не особенно пьянеют? А женщины не пьют, но рдеют красными маками от одних только взглядов? Или: неужели можно было не пригласить человека на празднование Нового года только потому, что в День милиции он уснул, окружив собственную физиономию зеленым горошком, крабовыми палочками, вареной картошкой кубиками и майонезом «Провансаль»? И это была не его тарелка, а соседки по столу? К тому же незамужней свояченицы нашего Гоги? Но это уже случай из практики начинающего тамады, так как бывалый никогда не допустит столь ужасающих нарушений порядка за столом и превентивно командирует пару молодых людей вывести перебравшего участника на основательное проветривание и перекур. Конечно, командировка эта имеет и педагогическую нагрузку, так как, навозившись с пошатывающимся и мычащим дидактическим материалом, молодежь в будущем постарается избежать подобного позора.

В основе практики кавказского тамады есть свои краеугольные камни. Зовутся они скучно, но реализуются искрометно, и имя им – регламент и протокол. Регламент отмеривает продолжительность тостов, не позволяющую гостям заскучать в интервалах между ними и особенно – в процессе их выслушивания. Он же устанавливает темпы снижения уровня жидкости в бутылках и попадания оной в организмы участников. Протокол определяет и выверяет жизненные приоритеты участников стола, но крепко придерживается шкалы народных ценностей. Вот почему тост «за милых дам» никогда не может опередить тост за здоровье родителей. А тосты за наших неугомонных малышей и тосты за усопших родителей всегда соседствуют как зафиксированная протоколом эстафета времен.

При этом приветствуются сочинения на вольную тему. И сегодня я расскажу вам одну такую историю, которая могла бы стать поводом для тоста тамады за кавказским столом.


Минерва в ночнушке

Это было в доперестроечной Москве, во времена, когда рынок жилья регулировался фиктивными браками. Знакомый моего знакомого купил там скромный подарок младшей сестре на день рождения – пятикомнатную квартиру на Садовом кольце, принадлежавшую когда-то народному артисту СССР. После смерти артиста его вдова продала квартиру, скрепив сделку фиктивным браком со знаменитым фарцовщиком, и вскоре развелась с ним. По той же логике подарок сестре был оформлен как брак с разведенным фарцовщиком. По истечении нормативного периода состояния в браке, стороны подали на развод, но суд почему-то стал тянуть с расторжением. И тут-то наш фарцовщик попался в Польше на продаже краденого антиквариата! Когда следователи углубились в личную жизнь экстрадированного на родину спекулянта, то поняли, что имеют дело с гигантом большого секса: на его счету было уже семь браков и разводов. И в каждом случае безутешные разведенки оставляли ему на память квартиры, неуклонно нараставших по метражу и центростремительной динамике.

В принципе мужики народ незлобивый и независтливый. Если, конечно, речь не заходит об успехе в женских рядах. Так что было вынесено постановление об изъятии у фарцовщика его «садово-кольцевой» квартиры в пользу государства. И у моего знакомого, как раз находившегося тогда в командировке в Москве, в три часа ночи раздался звонок:
– Помоги, дорогой, как брата прошу за свою сестру! – слезно взмолились за тысячи километров, и командировочный понял, что ему не отвертеться. Тем более, что был он большим милицейским начальником у себя на Кавказе и в принципе мог решить проблему с помощью коллег-москвичей.

Уже на следующий день он нашел ведавшего этим вопросом настоящего полковника и пригласил его в роскошный ресторан. Вы помните, что чем громче было тогда название интуристского заведения, тем отвратительней была его кухня. Возможно, потому, что и в кухонном отсеке трудились тихие ребята в погонах. Словом, то ли от плохой закуски, то ли от отсутствия тамады, то ли от сложной тематики переговоров, но московский полковник здорово наклюкался. Но был неприступен, как форт Боярд:
– Не могу, брат, проси чего попроще. А сейчас пошли ко мне домой, – сказал он напоследок и вырубился.

Когда мой знакомый поднял захмелевшего москвича в лифте на пятый этаж, тот встрепенулся, привел себя в строго вертикальное положение и дерзко нажал на дверной звонок. Дверь открылась, и москвич поднялся в воздух, как космонавт, выплывший в открытый космос на починку солнечных батарей. Перекладина швабры нацелилась было и на гостя, но вернулась в исходную позицию. В дверном проеме стояла могучая женщина с разъяренным, но красивым лицом, а опущенная швабра смотрелась на фоне ее ночной рубашки в цветочек как орудие землепашца во время летней страды.

– Чего же вы стоите? Проходите, – сказала грозная красавица после мгновенного сканирования трезвого состояния гостя и подвинулась, давая ему пройти. Тот аккуратно протиснулся между ее скульптурными формами и коридорной стеной, вежливо стараясь не глядеть на груди, каждая из которых была с ташкентскую дыню.
– А ну, спать сейчас же! – повела бровью Минерва в ночнушке, и московский милицейский начальник растаял в глубинах супружеской спальни.

Гостеприимная хозяйка напоила гостя на кухне чаем и дипломатично расспросила о целях и результатах ресторанной пирушки.
– Как не может? Еще как сможет, – убежденно сказала она, и мой знакомый понял, что милиция вверенного ее мужу района находится в надежных руках.

Всего за неделю после изложенных событий суд по-быстрому и задним числом расторг последний брак неуемного фарцовщика, уже пребывавшего на нарах; сестра знакомого моего знакомого получила обратно свой скромный подарок на Садовом кольце, а сам знакомый вернулся из командировки на родину с чувством выполненного товарищеского долга. Но после этой поездки зачастил в Москву с особым рвением.

Нет, этот тост – не за прекрасных женщин, на плечах которых покоится мироздание. И даже не за сильных мужчин, которые безошибочно, как самонаводящиеся ракеты, находят этих женщин. Этот тост – за Промысел Божий, который помогает им найти друг друга. Пусть и подставив фарцовщика в далекой Польше.